Он смеётся беззвучно, а из глаз его текут слёзы.
Таня — Татата — как её зовут в хосписе —тоже утирает слезы.
Галя почти совсем оглохла, как всегда тихонько на краешке койки сидит и сканворды разгадывает.
На Рождество мы отправились в подшефный хоспис в Тверской области.
Минус 32, наша санитарная машина, в которой обогревается только кабина водителя, переносит каждую такую поездку (почти шесть часов по бездорожью, гололеду, колдобинам) тяжелее, чем мы все вместе взятые.
Наши продрогшие до костей добровольцы в кузове, намотавшие на себя десяток шарфов и прикрывающиеся от сквозняков пачками памперсов, со стремительно, до состояния льда остывающим за 5 минут в одноразовых стаканчиках чаем, совершенно счастливы оттого, что преодолев этот путь, снова увидят Галю, Таню, Валеру и двадцать других неизлечимо больных пациентов.
Оттого, что увидев нас, они не сдержат слез радости и будут долго, крепко обнимать.
Многие снова спросят, почему мы не меняем систему, не требуем с государства и с бюджета, вместо того, чтобы самим мчаться за тридевять земель и на частные пожертвования неравнодушных людей везти в сельские хосписы матрацы, простыни, новогодние подарки и свежее молоко?
Можно вспомнить слова Доктора Лизы: не доживут мои больные до смены системы, просто не доживут.
А можно просто посмотреть на этих неизлечимо больных людей и на наших добровольцев. Понять, какая малость иногда нужна, чтобы сделать их счастливее. Увидеть, какую радость такие поездки приносят нам самим.
Что, действительно, хочется поменять системно — сделать нормальные дороги.
До этого хосписа и до других, чтобы доехать можно было в 2 раза быстрее, не теряя на каждой выбоине запчасти нашей санитарной машины.
Тогда мы сможем навещать больных в 10 раз чаще.
Об этом мечтаем. Да, ребят?