… я радуюсь, видя, что вы следили за нашими перемещениями. Зная, что все просьбы и задачи, о которых мы рассказываем в дороге, вы нам поможете исполнить.

Вот они, лекарства, что так нужны сейчас в Кураховском районе, уже в офисе. А вот телефонный номер главврача больницы, в которой требуют денег с мамы за лечение раненого ребенка. А вот от Н. перевод, сможем на пожертвование выплатить немного денег каждой новой семье с раненым ребенком.

Я невероятно рада, что лайки и комментарии в соцсетях вы всё чаще заменяете своими поступками, своей помощью.

Каждый раз, возвращаясь из гуманитарной поездки, я вижу, как созидательная ваша позиция контрастирует с комментариями, звонками и письмами, которые мы получаем, вернувшись.

Оскорбления, угрозы, проклятья, пожелания смерти.
Десятки, сотни: «сдохни», «чтоб тебя градом накрыло», «убийца», «пусть детей твоих разорвёт снарядом»…

Если все их объединить в одно послание, суть его сводится к одному — у нас нет морального права, привилегии, нас лишают чести помогать. Помогая, мы топчем чужую землю. Пусть умрут раненые дети, больные старики, инвалиды. Жертвы того стоят, ведь главное не жизнь какого-то абстрактного ребенка, главное, чтобы конкретные мы не смели, не могли помогать. Не осмелились больше никуда ехать (угрозы и проклятия довольно красочные, пишущие и звонящие наслаждение получают, описывая варианты нашей с Володей смерти).

А я сегодня, вернувшись, прочитав письма и сообщения, снова вспомнила притчу, её рассказал Борис Гребенщиков перед своим концертом памяти Лизы Глинки после ее гибели.

«Идет старушка вдоль моря. Видит: тонет циклоп. Старушка давай спасать циклопа. А он ее со страшной силой кусает. И опять тонет. А старушка опять его спасает. А он ее опять кусает.

Мимо бредут люди и спрашивают старушку недоуменно и уныло: «Вы зачем его спасаете, раз он вас кусает?» А старушка отвечает: «Нет, нет, вы не понимаете. Его дело — кусать. А мое дело — спасать».

Пусть кусают, да, Володь?
Работаем.