которые работают больше 5 лет в этой системе не выгорают. Выгорают и еще как, некоторые долго тлеют, как я, некоторые сгорают быстро.

Каждый рабочий день — это людское горе, это бульон несчастья, в который ты ныряешь без акваланга каждый Божий день.

Может в хосписе стать твоей броней врачебный цинизм?  Иногда да, но нельзя его всегда включать, нельзя, иначе ты превратишься в злобную овчаркоподобную терапевтшу из поликлиники.

Как быть? Это все по-научному называется синдром эмоционального выгорания, который встречается в 30-90% случаев. Который, конечно, зависит от типа личности, но для 99%, этот синдром описан еще в 70-х годах.

Было исследование 2007 года в одном из лучших хосписов в стране № 1 Москвы. Стаж работы у 75% медсестер составлял до 3 лет, у 20% — до 7 лет, стаж работы более 8 лет составил только 5% сотрудников.

У нас в хосписе есть такое негласное понятие как «хосписный ЧЕЛОВЕК», под которым мы понимаем, что человек наш добрый, тонкий, открытый и знающий дело и ему преданный.

Таких мало.

Таких врачей и сестер надо беречь, они передают знания, учат молодых на своем опыте, на практике показывают, что такое хосписные заповеди! Но все течет и все изменяется, и понятие хосписный человек сейчас превратилось в понятие «железный человек», появилась разнарядка, что врач ХОСПИСА должен делать 7 визитов в день, сеcтра — 8 визитов.

Конечно, это уже не хоспис, это теперь называется паллиативная служба. И само понятие «хоспис»  уходит в прошлое, когда  визиты были минимум  по 2 часа, беседы с родственниками, мучительный и долгий подход для семей прошедших ад российской онкологии (не смотрите федеральные телеканалы),  открытие им глаз, что может быть другой подход к больному — ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ, но он требует времени и сил, и ты выгораешь, и ты начинаешь подстраиваться под разнарядки спущенные сверху, ты не можешь, как раньше, позволить себе человечность. Теперь ты железный человек паллиативной службы. Слово-то какое — «служба» — сухое, бесчеловечное, казенное.

Теперь паллиативная помощь доступна каждому, но с этой глобализацией теряются маленькие островки индивидуальности и специфичности таких мест, как первый московский хоспис. «Маленький лепрозорий в центре Москвы».

Раньше все казалось проще, легче, просто я старею и прошлое кажется намного легче настоящего. Наверное, так всегда и происходит. Но что делать с этим выгоранием?

Можно мне помечтать после 20 лет работы с умирающими взять отпуск и улететь на Бали всего на один месяц в году? чтобы забыть распадающиеся опухоли, кровь и гной, про горе, боль и смерть.

P.S — забери меня отсюда, положи к себе в карман

_________

Петрович.

Сергей Петрович Курков.

Ближайший друг и соратник Доктора Лизы прислал мне этот текст, а потом мы опубликовали его в соцсетях фонда. Спустя несколько дней Петрович скоропостижно скончался — у него во сне остановилось сердце.

Какую работу делают все медики и врачи-волонтеры фондов, помогая хосписам и паллиативным больным! Невероятную.

Петрович. Я не успела устроить для тебя ни Бали, ни Мальдивы, хоть ты заслужил не просто отпуск там, ты должен был провести всю вторую половину жизни на тропических островах.

И уж совершенно точно ты не хотел наград, медалей, бюстов в твою честь, но у меня есть мечта — поставить памятник всем таким самоотверженным, приносящим себя в жертву врачам, искренне болеющим за дело, как ты. Чтобы ты.. чтобы вы, Петровичи — Елизавета Петровна и Сергей Петрович — по-прежнему продолжали вдохновлять людей.