Её одну из первых весной эвакуировали из Мариуполя в Москву. Сейчас, когда медицинская помощь детям оказана, готовы все необходимые документы, друзья фонда помогают семье с жильём, есть детский садик для маленького Дениса, уже не мы ей, а она начинает нам помогать, заменяет Марину, которая срочно должна переехать насовсем в другой город.

На днях я застала Лену в полном замешательстве после очередного звонка в фонд. Звонила женщина, которая хотела привезти старую одежду, но, услышав Ленин украинский акцент, долго её допрашивала, отчитывала и стыдила — Вы в таком месте работаете, обязаны с людьми нормально разговаривать, без этой запрещенной украинщины, противно вас слушать…

«НОРМАЛЬНО»… «ЗАПРЕЩЁННОЙ»… «ПРОТИВНО»…

В тот же день я, с разницей буквально в несколько минут, получила два комментария.
Господин Г. писал нам гневные отповеди и требовал немедленно перестать привозить на лечение в Россию раненых детей, если у них украинское гражданство, они вырастут, считает он, и будут нам мстить, маленькие террористы, а он на нас будет жаловаться в ФСБ.

А госпожа З. обильно поливала помоями меня лично, фонд, и всех, кто нам помогает оттого, что не видит в наших соцсетях антивоенных призывов, критики властей, нет нас ни в пикетах, ни на митингах протеста, которые, к слову, мы должны бы возглавить и организовать, будь мы людьми порядочными, тогда бы раненых и убитых точно было меньше.

А вечером я получаю сообщения от замечательного доктора Жилицына из Донецка: он снова спас жизнь раненому мальчику и сохранил ногу раненой девочке, которых я буду готова принять в Москве на реабилитацию.

И его, и меня совершенно не интересует, какой у этих детей паспорт, какой акцент. Ни врачам, ни нам не приходится выбирать — пикет или эвакуация, митинг или поиск денег на протез.

Какое счастье, что не приходится.
Что просто нужно работать.
Что можно просто работать.