Ответ для старой команды Доктора Лизы очевиден: так работала Лиза Глинка, и дело свое она просила нас сохранить именно таким.
«А если бы Доктор Лиза столкнулась с пандемией и ограничениями в 2020, или с этим колоссальным масштабом работы в ходе спецоперации в 2022, она, может быть, изменила свою позицию?»

На что старая Лизина команда единогласно ответит — «нет, не изменила бы». Но этот ответ не удовлетворит тех, кто не знал Лизу.
Много думаю над тем, почему я, как директор фонда, не считаю приемлемым финансирование нашей работы из бюджета, какие лично у меня аргументы?
Да, я не раз давала Лизе слово сохранить её дело. Таким, как она его задумала. Но почему я сама-то искренне не приемлю бюджетное финансирование для нашего фонда?

Две главные причины.

Как только случается ЧС, катастрофа, эпидемия, война, так сразу в фонд начинают поступать целевые, очень крупные пожертвования для помощи пострадавшим. И аппарат узи, и протез, и автоклав мы оплатить можем. По потребностям нам даются все пожертвования и без бюджетной подушки. Мы просим вашей помощи — и вы горячо откликаетесь.

И вторая, самая главная причина. А для чего принимать бюджетные деньги в фонд, чтобы оплатить протез раненому ребенку, лечение нищему одинокому инвалиду или еду бездомному? Если протез, лечение и горячий суп можно финансировать напрямую из бюджета? Не теряя «посреднических», ведь в грант фонды закладывают зарплату проект-менеджера, юриста, бухгалтера, пиарщика, аренду офиса, транспортные, командировочные, представительские расходы… И протез становится на много процентов дороже!

Я очень уважаю коллег из системных фондов, которые осваивают десятки миллионов в год бюджетных пожертвований напрямую, или через гранты, некоторые из НКО работают во много раз профессиональнее и эффективнее чиновников.
Но я, как и Доктор Лиза, искренне люблю свое дело, эту маленькую, независимую кассу взаимопомощи.
И так же, как и она, скорее закрою фонд и пойду в Марфо-Мариинскую обитель милосердия волонтером, чем обреку наш фонд выживать за счет бюджетных грантов.